Алан Александр Милн. Винни-пух и все-все-все
Это «ж-ж-ж» — неспроста!
Это «ж-ж-ж» — неспроста!
Молчание — самый громкий звук.
Ты увеличиваешь громкость музыки, чтобы заглушить шум, другие увеличивают громкость, чтобы заглушить тебя. Ты снова увеличиваешь громкость. Все покупают стереосистемы побольше. Гонка звуковых вооружений. И ты не выиграешь количеством высоких частот. Дело не в качестве, дело в громкости. Дело не в музыке, дело в победе. Ты задаёшь тон соревнованию басовой линией. Ты содрогаешь окна. Ты забываешь про мелодию и выкрикиваешь слова. Ты срываешься на мат и смакуешь каждое слово. Ты доминируешь. Ведь дело — во власти.
Банально, но, если прислушаться, самый зловещий из всех земных звуков — тиканье часов.
Звук — форма продолженья тишины,
подобье развивающейся ленты.
Хорошо при случае послушать тишину, — говорил он, — потому что тогда удается услышать, как носится в воздухе пыльца полевых цветов, а воздух так и гудит пчелами...
Кошки могут делать тысячи разных звуков, а собака лишь десять. Кошки? Нельзя им доверять!
Ты слышишь миллионы ненужных звуков. Если бы я все это слышал, я бы сошел с ума.
Тишина стала громче.
... Его не отпускали звуки, которые своей неохватностью могли заполнить вселенную, самые прекрасные звуки на свете: перепевы беспечной речушки, которая стремится неведомо куда.
— Как ты думаешь, он жив?
— А если я буду думать, что он жив, ему станет легче?
*По техническим причинам, сайт может быть временно недоступен. Приносим свои извинения за доставленные неудобства.