Альфред Адлер
Под самоизоляцией человека нетрудно обнаружить фундамент из честолюбия и тщеславия.
Под самоизоляцией человека нетрудно обнаружить фундамент из честолюбия и тщеславия.
Он знал, что в жизни поневоле приходится, как говорят, тереться между людьми, а так как трение замедляет движение, то он держался в стороне ото всех.
По-настоящему это он — заключенный. Заключенный в своем собственном отвратительном узеньком сегодняшнем мирке.
Что такое сорняк, в самом деле? Растение, которое никто не сажал? Семечко, упавшее с пальто прохожего, то, что никому не принадлежит? Или то, что растет в неположенном месте? Разве это не просто слово, ярлык, окруженный соответствующими суждениями — «бесполезный», «бессмысленный», «ненужный»?
Можно быть рядовым инженером. Рядовых изгоев не существует. Сама их чужеродность — залог величия.
Кончится твоя обособленность, но это и лучше; нужно войти в жизнь, от нее оттолкнуться.
В пригородах мы живём на природе... И здесь, правда, есть олени, зайцы, вороны. Но это не жизнь на природе. Суть пригорода в другом. Мы отгорожены от людей. И при этом защищены от всего дикого.
In the suburbs, we live in nature... And you do see deer, rabbits, crows. But we don't live in nature. That's the point of the suburbs. You live apart from humans. And you're protected from what's wild.
— Меня избивали в этом переулке. И на этой парковке. И за этой закусочной.
— Вы принципиально не хотели убегать?
— Раз убежишь — и будешь бегать вечно.
*По техническим причинам, сайт может быть временно недоступен. Приносим свои извинения за доставленные неудобства.