Эрнест Хемингуэй. Прощай, оружие!

Тот, кто выигрывает войну, никогда не перестанет воевать.

Утомившись, мы засыпали, и когда просыпались, то просыпались оба, и одиночества не возникало. Порой мужчине хочется побыть одному, и женщине тоже хочется побыть одной, и каждому обидно чувствовать это в другом, если они любят друг друга. Но у нас этого никогда не случалось. Мы умели чувствовать, что мы одни, когда были вместе, одни средь всех остальных. Так со мной было в первый раз. Я знал многих женщин, но всегда оставался одиноким, бывая с ними, а это — худшее одиночество. Но тут мы никогда не ощущали одиночества и никогда не ощущали страха, когда были вместе. Я знаю, что ночью не то же, что днём, что всё по-другому, что днем нельзя объяснить ночное, потому что оно тогда не существует, и если человек уже почувствовал себя одиноким, то ночью одиночество особенно страшно. Но с Кэтрин ночь почти ничем не отличалась от дня, разве что ночью было ещё лучше.

Если двое любят друг друга, — это не может кончиться счастливо.

Страной правит класс, который глуп и ничего не понимает и не поймет никогда.

Я считал, что жизнь — это вообще трагедия, исход которой предрешён.

Когда любишь, хочется что-то делать во имя любви. Хочется жертвовать собой. Хочется служить.

Никакой «меня» нет. Я — это ты. Пожалуйста, не выдумывай отдельной «меня».

... это великое заблуждение — о мудрости стариков. Старики не мудры. Они только осторожны.

Как всякий мужчина, я не умел долго любезничать стоя.

Я знал, что не люблю Кэтрин Баркли, и не собирался ее любить. Это была игра, как бридж, только вместо карт были слова.