Лидия Яковлевна Гинзбург
Смотреть на безответно влюблённую женщину неловко, как тяжело и неловко смотреть на женщину, которая пытается взобраться в трамвай, а её здоровенный мужчина сталкивает с подножки.
Смотреть на безответно влюблённую женщину неловко, как тяжело и неловко смотреть на женщину, которая пытается взобраться в трамвай, а её здоровенный мужчина сталкивает с подножки.
Не добивайся счастья быть любимым, —
умей любить, когда ты нелюбим.
— Господи! Поверить не могу, всё это время ты нравился мне, а я тебе!
— Но...
— Нет, нет! Не говори «но»! Это всегда что-то плохое...
— Ладно, но тем не менее...
— Это тоже самое, что и «но»...
— Но я люблю ее, — возразил он.
— А я люблю вас, — ответила она.
— Вам не кажется, что и в ней есть маленькая искорка любви ко мне? — поинтересовался он, высовываясь на свет веранды.
— А вам не кажется, что и в вас могла бы быть маленькая искорка любви ко мне? — спросила она.
— Возможно, я смогу что-то с этим поделать.
— Никто из нас ничего не может с этим поделать. Все любят не тех, кого надо, все ненавидят не тех, кого надо.
Подозревать, что ваш соперник любим, — это нестерпимо, но слышать из уст обожаемой женщины подробности этой любви — это поистине верх мучений.
Почему вы с морем так похожи? Эгоистичны и непостоянны. Вам нет дела до чувств других, Вы просто продолжаете менять свой облик, но... мне всегда будет это нравиться. Я не могу не любить тебя, неважно, в каком облике ты предстаешь сейчас. Я всё равно хочу быть с тобой!
Из всех зол и тягот, какие хранит в запасе судьба, нет ничего столь горького и позорного для мужа, как снискать любовь прекрасной и бесстрашной девы и не иметь возможности ответить ей тем же.
— Не разбивайте мне сердце.
— Моё уже разбито...
— Она бросила их в самообольщении, — ответил он, — вообразив, будто я романтический герой, и ожидаю безграничной снисходительности от моей рыцарской преданности. Едва ли я могу считать её человеком в здравом уме — так упрямо верит она в своё фантастическое представление обо мне и всем поведением старается угодить этому вымышленному герою, столь ей любезному. Но теперь, мне думается, она начинает понимать, что я такое: я больше не вижу глупых улыбок и ужимок, раздражавших меня вначале, и безмозглой неспособности понять, что я не шучу, когда высказываю ей в лицо своё мнение о ней и о её глупой влюблённости. Потребовалось огромное напряжение всех её умственных способностей, чтоб сообразить наконец, что я её не люблю.
— Всё... Только говорите правду. Знайте, я всем могу пожертвовать ради человека, которого люблю... Отвечайте скорее, сжальтесь... Вы меня презираете?
— Я вам скажу всю истину, — отвечал я княжне, — не буду оправдываться, ни объяснять своих поступков; я вас не люблю.
Её губы слегка побледнели...
— Оставьте меня, — сказала она едва внятно.
Я пожал плечами, повернулся и ушел.
Он огорчился, что такие вещи его, оказывается, радуют. Но еще через секунду обрадовался, что, оказывается, способен огорчаться тому, что не тому обрадовался.
*По техническим причинам, сайт может быть временно недоступен. Приносим свои извинения за доставленные неудобства.