Сесилия Ахерн. Не верю. Не надеюсь. Люблю
На всех свадебных фото я снят с левой стороны, но это не страшно — Салли утверждает, что это моя лучшая сторона. А ты, помнится, всегда считала, что лучше всего я выгляжу с затылка.
На всех свадебных фото я снят с левой стороны, но это не страшно — Салли утверждает, что это моя лучшая сторона. А ты, помнится, всегда считала, что лучше всего я выгляжу с затылка.
Труднее всего — полузнание, полуправда. Она не дает свободы, подобно неизвестности, она не дает ориентира, словно истина.
Говорят, что все люди делятся на два типа. Одни от волнения приобретают аппетит, другие, напротив, утрачивают.
Я знаю, что правильных вещей может быть больше, чем одна. Их может быть две. Их может вообще не быть
... Ты заслуживаешь человека, который тебя любит каждой клеточкой своей души, который думает о тебе постоянно, каждую минуту каждого дня проводит с мыслью о том, что ты сейчас делаешь, где ты, с кем ты и все ли у тебя хорошо. Тебе нужен человек, способный помочь тебе осуществить твои мечты и защитить тебя от твоих страхов. Человек, который уважает тебя, любит тебя всю, целиком, и особенно — твои недостатки. Тебе нужен человек, который может сделать тебя счастливой по-настоящему, такой счастливой, когда ты не ходишь, а порхаешь по воздуху...
... Ты удивишься, до какой степени легко утром вставать с постели, если предстоит делать то, что не вызывает желания выброситься в окно...
Я уже настрадался так, что больше страдать просто не способен.
Юность не вечна, о да. И потом, в юности ты всего лишь вроде как животное, что ли. Нет, даже не животное, а скорее какая-нибудь игрушка, что продаются на каждом углу, — вроде как жестяной человечек с пружиной внутри, которого ключиком снаружи заведешь – др-др-др, и он пошел вроде как сам по себе, бллин. Но ходит он только по прямой и на всякие vestshi натыкается – бац, бац, к тому же если уж он пошел, то остановиться ни за что не может. В юности каждый из нас похож на такую malennkuju заводную shtutshku.
Интрига — это старое и безотказное оружие.
Все эти дома, эти люди как сонные мухи, эта теснота и спертые запахи, и бесконечные правила. Куда ни повернёшься — повсюду стены и правила, правила и стены. Я чувствовал себя как в клетке. Нас заперли внутри границ.
Профессора литературы склонны придумывать такие проблемы, как: «К чему стремился автор?» или еще гаже: «Что хочет книга сказать?» Я же принадлежу к тем писателям, которые, задумав книгу, не имеют другой цели, чем отделаться от нее.
*По техническим причинам, сайт может быть временно недоступен. Приносим свои извинения за доставленные неудобства.